Элитный теннисный мир не желает выносить сор из избы

Марат Сафин сидит на допинговой игле

Элитный теннисный мир не желает выносить сор из избы

Александр Шапаровский

Марат Сафин заявился на "Кубок Кремля", более того — уже получил конкретное место в сетке, что почти гарантирует его появление перед московской публикой. Однако — почти. Более того — если Сафин всё-таки сыграет, ответов на самые важные вопросы по поводу состояния лучшего российского теннисиста мы, скорее всего, не получим.

Да, Сафин придёт на обязательные пресс-конференции. Да, будет говорить, возможно, даже интересно и во многом искренне. Но загадка все равно останется не решенной. Почти год мы практически не видим Марата в деле. Получаем неясные комментарии и следим за противоречивым развитием событий. Яркий пример: выступление Сафина на последнем его реальном турнире, в конце апреля в Барселоне. Там Марат дошел до финала, показав нормальную игру и даже не намекнув по ходу всей недели о своей травме. Потом опять последовала пауза, но, казалось, непродолжительная: первый номер российского мужского тенниса появился в списке участников главного турнира грунтового сезона, Открытого чемпионата Франции. Однако перед самым началом игр на стадионе "Ролан Гаррос" от выступления отказался. Подавал Марат заявки и на два других "Больших шлема", в Лондоне и Нью-Йорке — с тем же исходом. А ещё он подавал (и подал) признаки игровой жизни, выйдя-таки на корт в конце июля на турнире в Лос-Анджелесе и даже сыграв полный матч. Однако проигрыш 194-й ракетке мира Пракашу Амритражу из Индии был труднообъяснимым. Если Сафин был не готов банально бить по мячу, почему он стал играть? Если был готов: как мог он уступить такому сопернику? И опять же — почему за этим последовала очередная продолжительная пауза почти без комментариев о ходе восстановления после травмы?

Ответов в воздухе нет. Из уст самого Марата их получить тоже нереально. "Травма..." Не доверять Сафину, пытаться выискивать иную подоплеку — не единственный путь, хотя, учитывая странность ситуации, и представляющийся верным. Но для начала — всё-таки о травме.

Речь идёт о повреждении левой кисти. Само по себе может показаться на первый взгляд странным: теннисист-правша не играет целый год из-за травмы левой руки?! Специалисты, однако, скажут, что ничего удивительного здесь нет. Удар слева в современном теннисе большинство игроков выполняет двумя руками, причём левой достается самая важная, доводочная работа, сравнимая с полировкой на фоне грубой зачистки шкуркой, которая выпадает главной, правой руке.

Менее привычная к нагрузкам левая в итоге страдает больше соседки, и случаи, когда теннисистам приходилось делать операции на левой руке, уже не редки. И, кстати, это обстоятельство порождает очередной поворот тенденции: все больше игроков переходят на модный в 90-х годах, но затем вновь отброшенный однорукий бекхэнд. Так играет Роже Федерер, такой стиль выработали многие испанцы, за исключением, впрочем, партнёра Сафина по теннисной школе, сегодняшней первой ракетки мира Хуана Карлоса Ферреро.

Возвращаясь к делу, нужно констатировать: травма Сафина может быть причиной его отсутствия (хотя остается неясным, почему Марат не думает об операции, если пустяковое, казалось бы, повреждение так долго не даёт ему играть). Да — может быть причиной. Но может и не быть, оставаясь лишь поводом.

Теннис — это вам не бег на 100 метров. Одной атлетикой чемпионом здесь не станешь. Но теннис — и не домино. Выносливость и мощь с каждым годом становятся все более важными компонентами — для тех, естественно, кто умеет играть. И одной из версий, причём все более активно обсуждаемой в теннисных кругах, становится употребление Сафиным (да и не только Сафиным) неких стимуляторов, говоря обобщенно — допинга.

Элитный теннисный мир — полуоткрытая корпорация, не желающая скандалов, и вполне вероятно, что отсутствие какой-либо конкретной информации есть не что иное, как отказ выносить сор из избы. Но шила в мешке не утаишь, и "травмы" тех же сестер Уильямс все чаще вызывают подозрения разной степени легкости — в зависимости от степени информированности "следователей". Не исключено, что Сафин, как и в прошлом году бурно прогрессировавший аргентинец Гильермо Каньяс, исчезнувший затем из турниров АТР из-за неясных "травм", попал в тот же разряд. Если это так, то участие в барселонском турнире вполне объяснимо: это был пробный выход на фоне отказа от каких бы то ни было стимуляторов, причём, по сути, на домашнем соревновании, ведь Сафин — воспитанник каталонско-валенсийской теннисной школы. На "Больших шлемах" были просто пробные заявки, в Лос-Анджелесе — ещё одна попытка, похоже, сорвавшаяся из-за недостаточной "чистоты". Все это время теннисные бонзы отслеживали Сафина и, возможно, руководили его "игровым планом", намекая на то, что играть, рискуя вызвать подозрения, не стоит, ибо допинг-тесты разного уровня открытости в теннисе ныне существуют, хотя пока и не стали нормой.

Насколько близки к истине подобные предположения, выяснить сейчас нет возможности. Как невозможно понять реальный расклад всей допинговой ситуации: к примеру, не исключено, что идёт борьба за отмену запретов на те или иные препараты и паузы связаны с ожиданием исхода этой борьбы.

Упрекать Сафина — даже если предположить, что версия недалека от истины — не стоит. Законы и методы подготовки придумывают не теннисисты. Им остается умело лавировать в мире современной атлетики. И если в чем-то можно упрекнуть Марата, то в том, что он до сих пор не обзавелся командой тренеров и помощников-профессионалов. Кстати, если Сафин не играет исключительно из-за травмы, этот упрек также уместен.